Письма из Переславля [культурный вечер, общество потребителей]
Скажу несколько слов об устроенном недавно вечере для «простого народа». Инициатором вечера был комитет общества трезвости; были разосланы афиши, приглашён любительский хор певчих и оркестр добровольного пожарного общества. Цена билетов 25 копеек. На вечере было много всего, но простой народ отсутствовал. Распорядителями предлагались билеты чуть ли не исключительно местной интеллигенции, а вечер, в общем — совершенно не соответствовал своему назначению. Ввиду этого нельзя не пожелать, чтобы ассигнуемые на устройство народных вечеров суммы употреблялись именно по назначению распорядителями. (Игрек.)
Владимирская газета. 1903. 16 января.
Переславль [бегство врачей]
Нашему земству в последнее время не везёт на врачей. Редкий год бывает без того, чтобы не ушёл кто-либо из земских врачей. В настоящее время, на протяжении каких-либо двух недель, оставили службу 2 врача при больнице и 1 в уезде и на их место управа назначила 2 новых и перевела одного из ранее служивших, так что в уезде имеется одна свободная вакансия.
Если бегство врачей продолжится, легко предвидеть день, когда уездное земство окажется без врачей.
Владимирская газета. 1903. 19 января.
Письма из Переславля [развлечения на праздники]
Своего рода развлечение доставил празднично настроенной публике пожар казённой винной лавки, случившийся в ночь с 1 на 2 января, в то время, когда в клубе шёл весёлый маскарад и играли пожарные-добровольцы. По первому звуку набата и публика и добровольцы, кто как был, бросились на пожар, по окончании которого вернулись, как ни в чём не бывало, назад — и возобновило прерванное удовольствие. Впрочем, не все вернулись обратно: К. П. Бубнова, сиделица в сгоревшей лавке, и родственники её в клуб не вернулись, предпочтя остаться на месте и разыскивать на пожарище деньги и уцелевшее имущество. Уверяют, что казённых денег сгорело около 2000 р., не говоря о сгоревшей «казёнке» и ценном имуществе сиделицы. Причина пожара не выяснена.
Владимирская газета. 1903. 21 января.
Переславль-Залесский [организация партии октябристов]
Среди дворян-землевладельцев идёт деятельная агитация по организации здесь партии «союза 17-го октября». Других форм выражения общественно-политической мысли среди жителей города Переславля и его уезда не замечается: исключение составляют лишь «черносотенцы». Они гнездятся главным образом в стенах фабрики «Переславской мануфактуры». Вызвано оно администрацией фабрики, больше года выписывающей в нескольких десятках экземпляров для своих рабочих газеты: «День» и «Московские ведомости». Результаты сего не замедлили сказаться: много лиц из мыслящей интеллигентной части обывателей города получали и продолжают получать требования немедленно выехать из Переславля и бросить здесь службу под угрозой побоев и даже смерти. Один из них, агроном г. Симагин, под давлением таких угроз уже уволился от службы и оставил Переславль. [...]
Кстати об администрации фабрики «Переславской мануфактуры». Она и в этом деле сумела проявить себя с известной стороны. Узнав чрез своих шпионов, что упоминаемые 4 рабочих часто собираются вместе, не пьют, а мирно обсуждают свои рабочие нужды, заподозрила в них подрывателей, созданных ею на своей фабрике, основ жизни и в тот же час рассчитала их. После них остались большие семьи, которые теперь, без своих кормильцев, страшно нуждаются. [...]
Клязьма. 1906. 14 января.
Переславль-Залесский [лотереи]
Обывателями г. Переславля овладела в настоящее время страсть к лотереям. Возбудителями этого непочтенного чувства являются местное попечительство детских приютов, выпустившее за последний месяц две лотереи, и попечительство о бедных Рождественской части г. Петербурга. Нет, кажется, ни одного общественного или правительственного местного учреждения, должностного лица или фабрики, где бы не производилась продажа билетов. Занимаются этим «делом» с энергией, достойной лучшего применения, начальники, занимаются с ещё большим рвением их подчинённые. В частных домах только и слышны разговоры о доставшихся корове, золотых часах, колье и так далее. Даже дети, и те вошли в азарт, на имя которых покупаются билеты. Нужно удивляться всё-таки непоколебимой стойкости натуры здешней публики, с такой силой выдерживающей массу ощущений и нервного напряжения при розыгрыше этих лошадей. Вот она где, черзнозёмная сила!..
Таковы единственные пути, по которым стремится вылиться вовне жизненная энергия обывателей г. Переславля, всячески сдерживаемая местной крепкой властью, в лице хотя бы уездных земских стражников.
Клязьма. 1906. 11 февраля.
Переславль-Залесский [спектакли — очаг революции]
Обыватели г. Переславля, наскучив монотонностью своей жизни, задумали было на праздниках Р. X. устроить спектакль в местном клубе. Срепетировались, назначили было день спектакля и отправились к местному исправнику за разрешением на постановку пьесы. Но из слов исправника оказалось, что в России идёт сейчас смутное время, которое может от спектакля в Переславле, очевидно, выразиться в настоящую революцию, во избежание чего в разрешении им было отказано. Результатом неожиданного отказа получилось то, что некоторые из переславских жителей, до того времени крепко спавшие и ничего не слыхавшие относительно «освободительного движения», проснулись и обратили на него, конечно, в меру отяжелевшего от векового сна понимания, должное внимание.
Клязьма. 1906. 17 февраля.
Переславль-Залесский [народный университет]
Прошло более чем 4 месяца, а намеренье одной группы переславцев открыть здесь народный университет или отделение лиги народного образованья до сего времени ещё не окончило, так сказать, эмбриональной стадии своего развития. Из того, как медленно оно осуществляется, прежде всего видно, как во всём этом достойном всеобщего подражания, благородном деле отражается влияние вековой административной опеки над обывателем. Опека эта отучила российского гражданина самостоятельно мыслить и самостоятельно действовать. Первые шаги его медленны, неровны и неверны. Он еще нащупывает дорогу, не замечая, что она — вся перед ним. Отсутствие гражданской смелости сказалось прежде всего в выборе организационной комиссии по устройству народного университета. Выбирали долго, и в конце концов — всё-таки не обошлось без фильтра административной «благонадёжности», чрез который и пропустили всех членов этой комиссии. Таким образом вошли в неё такие лица, которые с делом освободительного движения решительно не имеют ничего общего.
Но это печальное обстоятельство не ослабило энергии инициаторов дела: они продолжают переписываться относительно лекторов, ищут подходящее для собрания место, стараются популяризировать свою идею, и в результате мы имеем обещание от партии народной свободы командировать нам лектора, профессора Гольцева, пожелавшего прочесть в Переславле первую лекцию. Успех её здесь предсказать можно, так как потребность среди населения в разумном слове заметно ощущается. Это видно хотя бы из того, что религиозно-нравственные чтения, устраиваемые различными бюрократическими учреждениями вроде попечительства о народной трезвости, привлекали к себе громадную аудиторию, которую очень часто не могло вместить ни одно из занимаемых помещений. Чтения эти содержанием своим обыкновенно не удовлетворяли слушателей и последние, уходя с лекции, демонстративно высказывали желание услыхать слово на современные волнующие всех темы. Но этих-то тем до сего времени еще и не было и мы только мучительно страстно ждём их.
Владимирец. 1906. 27 июля.
Переславль-Залесский [детский приют]
С некоторого времени здесь существует хорошо обставленный, исключительно в отношении вознаграждения наёмного труда, детский приют, устроенный главным образом на средства местного купца П—ва. [Павлова] Управляется он попечительной, с давних пор, бюрократией. Насколько видно со стороны, назначение приюта заключается — дать обездоленному судьбой ребенку не только жилище и кусок хлеба, но научить его... плести из тростника корзинки, очевидно, затем, чтобы ребёнок мог жить потом вполне своим трудом. Если же до сего времени воспитанник и выпускался из приюта без образования и без навыка к какому-либо другому, кроме плетения корзин, ремеслу, то это будто бы объясняется заботою попечительства предварительно дать удовлетворение аппетитов опекающих детей, до сего времени еще не удовлетворённых. (С. Р.)
Владимирец. 1906. 23 августа.
Переславль-Залесский [гимназия]
Результаты управления «своих людей» в местной гимназии начинают сказываться: одна из учительниц г. С—ва, [Свинцова] очень деятельная, любимая ученицами, принуждена прекратить занятия. Пробел предполагается восполнить приглашением 2 лиц, которые, благодаря близким родственным отношениям к «своим людям», должны будут усилить значение кадра последних в педагогических советах гимназии. (С. Р.)
Владимирец. 1906. 29 августа.
Переславль-Залесский [состояние дорог]
В слободке Борисоглебской (представляющей из себя почти непосредственное продолжение города) вчера был пожар. Городская пожарная команда не могла своевременно проникнуть к месту пожара, единственно благодаря невозможному состоянию дороги от города к слободке. По необходимости пришлось повернуть лошадей обратно и ехать на помощь уже окольными путями. К счастию, пожар вскоре был потушен своими средствами и надобности в команде не оказалось. [...] (С. Р.)
Владимирец. 1906. 2 сентября.
Переславль-Залесский [продажа водки]
Тайная продажа водки на глазах полиции, на улице и с доставкой на места производится в городе в широких размерах. Главными торговцами являются люди «без определённых занятий», в том числе — местные «коты». Их можно всюду видеть опоясанными охотничьим патронташем, в ячейках которого вокруг всего тела находится не один десяток «соток» и полубутылок. Насколько прибыльно их новое занятие, можно судить по словам одного из торговцев, утверждавшего, что он выручает, например, за время праздничной службы в церкви не менее 4 рублей. (С. Р.)
Владимирец. 1906. 7 сентября.
Алексеевский выселок, Переславского уезда
В нашей местности шинки развиваются быстро. Нет той деревни, чтобы не было в ней 2—3—5, а иногда и десяти кабачков. В селениях на большой дороге даже дети продают вино в разноску около трактиров. Такая торговля пагубно отзывается на «слабых людях», — стало хуже прежних кабаков.
Наряду с этим крестьяне живут и другими заботами. Надельная земля разбросана по разным местам. Хочется видеть её в одном месте, хочется уничтожить мелкую чересполосицу. Однако о хуторском владении у нас ещё и помину нет: все как-то боятся этого. Да как и не бояться выехать на другое место и на плохую землю: — общество хорошей земли не даст, а на плохой засесть и самому не захочется.
У некоего крестьянина Новикова явилось желание завести хутор; но когда общество попотчивало его неудобной землёй — глиной да песком, на гористой местности, где потребуется усиленный труд и капитал, — всякое желание пропало.
Старый владимирец. 1908. 21 октября.
Хребтово, Переславского уезда
Горе наших селений — мелочные торговцы. Продают они товар плохого качества, сбывают всякую тухлую дрянь, а цену берут более, чем за хороший товар. Станешь им говорить — плачутся, что торгуют в убыток. А с этим убытком они капиталы и дома наживают, а крестьянин, должно быть, с барышом, коли ходит нагишом. Привезёт такому торговцу крестьянин что-нибудь продать — берёт что даст. «У тебя, — говорит, — своё, тебе убытку не будет». А покупать у него — давай что запросит. Много торговцы выгадывают и на пакетах. Берёшь ⅛ фунта конфет, или лаврового листу — пакет, а пакеты у некоторых чуть ли не из кровельного толя, весят немного меньше товара.
Жалобятся крестьяне промежду себя, а помочь как-нибудь горю не умеют или не хотят. Говорят: «следовало бы на это обратить внимание администрации, для чего же и администрация?» А ведь это совсем не дело администрации. Если бы крестьяне были подружнее да поэнергичнее, можно было бы устроить и общественную закупку товаров в городе и совместную продажу своих продуктов. Тогда бы не пришлось своё продавать за бесценок, а привозный товар покупать втридорога. О существовании общественных лавок у нас не знают, и всё ждут, что «администрация примет меры».
Старый владимирец. 1908. 21 октября.
Нагорье, Переславского уезда. Чуть не катастрофа
На днях в квартире местного земского врача обвалилась штукатурка.
Событие это, само по себе не крупное, особенно по отсутствию в нём каких-либо жертв, тем не менее останавливает на себе внимание обывателей и разрастается до рамок довольно значительного факта. Дело в том, что квартира врача окончена своей отделкой не больше года тому назад. Она воздвигнута земством на собственной земле и на собственные его средства. Рухнувшая при таких условиях штукатурка является, таким образом, отличным показателем прочности недавних земских сооружений и совершенно объективно оценивает строительные таланты земской управы.
А таланты эти за последние годы жадно ищут своего приложения. Строительная горячка во всём разгаре, и за последнее время земством воздвигнуто немало новых сооружений: значительно расширено помещение управы в городе, выстроена больница в Нагорье, строится больница в селе Кабанском; наконец, при участии земства воздвигаются здания сельских училищ.
Но везде со стороны обывателей раздаются сомнения в прочности и доброкачественности этих построек. Как уверяют, одни здания построены из полусгнившего материала, другие грозят безопасности. В помещении земской управы, как передают, отходит капитальная стена, в нагорьевской больнице нависают потолки...
Такое состояние земских сооружений, естественно, вызывает горькие чувства: постройки обходились дорого, а тут не приходится утешать себя и тем, что всё, что дорого, то мило.
К тому же горькие чувства касаются будущего времени: как бы за строительной горячкой последних лет не наступила упорная лихорадка бесконечных ремонтов!
Возможность такой перспективы не сулит облегчения кошельку земских плательщиков.
На такие размышления наводит обывателей рухнувшая в квартире врача штукатурка. При этом печальные размышления порождают мрачное предчувствие: не является ли этот «благополучный» обвал прелюдией к «настоящим», «неблагополучным» катастрофам?
Старый владимирец. 1908. 13 декабря.
Деревня Паны (Скоморохово), Переславского уезда. Нецензурная деревня
Постороннему человеку трудно себе представить, до чего наша деревня заражена сквернословием. Раз в неделю у нас бывает базар. И существует целая группа людей, которые считают своим долгом отпраздновать этот день совершенно независимо от того, свободное ли это время или в самый разгар сенокоса и жнитва. Шинки торгуют тогда вовсю. К вечеру «жажда православная» утоляется. И по всей деревне видны бывают бредущие, ползущие и лежащие мужички. Раздаются несвязные песни, крик и стоном стоит неприличная брань. Но отцы не достигли той виртуозности в сквернословии, которой обладают их дети. Кажется, со всех концов России собраны все пакостные слова, все самые разнузданные песни. Собраны и открыто распеваются нашей молодёжью и под гармонику и без гармоники, и в девичьем кругу и во время хождения вдоль деревни. И это делается открыто, среди белого дня, и повторяется чуть не каждый день.
Старый владимирец. 1913. 24 августа.